Автор: женька (zhenka_ELF)
Бета: Seungri_1112 (на фикбуке)
Фэндом: Super Junior
Персонажи: Кюхен/Сонмин, Ынхек/Донхэ
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, AU
Предупреждения: OOC, Изнасилование, Нецензурная лексика
Статус: в процессе написания
Что ни делается - все к лучшему.
Очередной скучный день, наполненный рутинной работой. Такая жизнь уже успевает наскучить, но ничего не остается делать, как поддаваться однообразию этой жизни. Черт, еще чуть-чуть, и начну мыслить как Кюхен. Скоро так же стану хамить людям, которые ни в чем не виноваты. Не виноваты в том, что мне всё это надоело.
Машина сломалась, а я опять задержался на работе почти до утра. В компании никого не осталось, и никто не мог бы подбросить меня до дома; такси же я не стал вызывать, подумав, что пройтись на своих двоих не помешает. Может, утренний воздух мне поможет мыслить более ярко и сделает так, что мир обретет новые краски.
Когда я шёл по безлюдной улице, в мою голову лезли странные мысли. Было чувство, что сейчас кто-нибудь выпрыгнет, нападет на меня и изнасилует. Да, Донхэ, ты такой пессимист. Думаешь только о плохом. Ну а какие еще мысли могут лезть ко мне в голову? Уж точно не о том, что именно сейчас, на рассвете я найду свою любовь. Скорее, эта мысль ещё хуже. По крайней мере, я так считаю. Уж лучше маньяк, чем любовь, которая мне к черту не нужна.
Пройдя еще немного, я услышал звук, как будто кто-то скулит. Это конечно, странно, но все-таки я решил проверить (ну не идиот ли?). Подойдя к тому месту, откуда доносились эти звуки (кажется, где-то тут должна быть свалка), я пытался что-то разглядеть в темноте. Уличный фонарь то включался, то гас, наводя на меня еще больший страх. Как будто в фильме ужасов.
Когда я подошел еще ближе, лампочка перестала мигать и теперь освещала маленький участок, где было много мусора. Я заметил какое-то копошение в стороне и стал вглядываться.
То, что я увидел, меня потрясло.
Там лежал какой-то парень и тяжело дышал, как будто он был на грани смерти. Забыв про безопасность и, в первую очередь, про здравый смысл, я бросился туда, не понимая, зачем мне это нужно. Парень тяжело дышал, его лицо было в каплях пота, а глаза полузакрыты. Он пытался сфокусировать свой затуманенный взгляд на мне, но не мог - мешали слезы, которые тут же начали скатываться по пухлым щекам парня. Я встал и смотрел на него; я не мог пошевелиться. Он был в каких-то лохмотьях, лицо в разводах грязи, которые остались после слез, тело всё было в синяках и ссадинах, словно его тут обокрали и изнасиловали. Этот парень был жертвой хулиганов, так мне казалось.
Я быстро достал телефон и начал судорожно набирать номер скорой, чтобы она приехала и помогла этому парню. Но почему-то мне не хотелось отдавать его в руки врачам, хотелось, чтобы он был со мной. Хотелось понять, почему он тут, и как-то помочь...
Несмотря на такой вид, этот парень заставил меня что-то почувствовать. Он не вызвал во мне отвращения. Его глаза, несмотря на то, что были почти неживыми, цепляли. Мне хотелось узнать о нем больше.
Это был мой первый необдуманный поступок, который изменил мое отношение к жизни.
Донхэ, закутанный в одеяло, сидел в кромешной тьме у себя в комнате. Он смотрел на луну, которая показалась в окне: сегодня полнолуние. Она была красивой и освещала половину комнаты: все было видно, словно при дневном свете. Но на душе было так холодно и тоскливо.
Смотря на луну, Донхэ вспоминал некоторые моменты своей жизни. Он очень изменился. Никто не знал, что скрывается за его улыбкой и хорошим поведением при отце. Он старался быть замечательным старшим сыном, примером для младшего братишки. С самого детства ему твердили, чтобы он вел себя подобающе старшего, что он и делал: всегда во всем был лучшим, но это не помогло - брат все равно не стал таким, каков был старший; все получилось не так, как хотела семья.
Вырос под влиянием денег, разнежен любовью семьи - он стал совсем избалованным. К Хэ относились строже. Намного. Вот так и выросли два брата: совершенно разные.
И сейчас Донхэ понимал, что вся эта затея к лучшему не приведет. Если Кю и стал хорошо относиться к Сонмину, то это совсем не значит, что он когда-либо станет лучше относиться к людям. Он больше никому не доверяет.
Хэ перевернулся на другой бок, чтобы не видеть эту чертову луну, которая заставляет думать о грустном. Сегодня он рассказал о своих чувствах Ынхеку, но получил только "спасибо". Наверное, прямо сейчас Донхэ тоже потеряет доверие к людям, замкнется в себе и все... Все так и кончится.
Какова причина подселения Сонмина к Кюхёну? Донхэ хотел, чтобы у Сонмина тоже была жизнь, чтобы он забыл о страшном прошлом. Он должен понять, что мир состоит не только из насилия, что люди бывают разные. Но почему он подселил его именно к Кюхену? К такому жестокому человеку? Скорее, чисто из надежды на то, что эти двое изменятся.
Но какова цена всего этого?
Донхэ не знал...
- Можно? - Из раздумий его вывел Ынхек. Хэ повернул голову в сторону дверей и увидел немного смущенного Хека с виноватой улыбкой на лице.
- Чего тебе? - Хэ устало развернулся спиной к двери, чтобы не видеть этого идиота, который выставил его дураком. Или, может быть, влюбленным придурком? Именно так. Хэ ждал чего-то, а чего - он сам не знал. Было слышно, как он дышит, а сердце бешено колотится, выдавая своего хозяина. Он волновался, не понимая, почему. Почему он сейчас так волнуется, ведь ему всегда было все равно на такое чувство, как любовь? Да, у него были раньше отношения, но они ничем хорошим не заканчивались. Именно тогда Донхэ и понял, как деньги влияют на людей.
- Я хочу извиниться... - Хэ слышал тихий шепот со стороны двери, но не оборачивался, делая вид, что не собирается разговаривать с этим человеком, хотя что-то внутри говорило ему сейчас посмотреть в ту сторону и мягко улыбнуться, сказать, что все хорошо и заключить Хёкдже в объятья. Факт того, что тот хотел извиниться, делал Донхэ счастливее, ведь нечасто услышишь извинения от подчиненного, тем более, Ынхек был для него тем, до кого трудно достучаться. Несмотря на то, что Хёк его злит, делает все наоборот, капризничает и выставляет его дураком - это все нравилось Донхэ. Вообще, вокруг Хёкдже крутилось слишком много вопросов, которые в момент отпали, при виде этого существа.
Хэ почувствовал, как на его кровать сели: тихий скрип раздался в тишине. Было странное ощущение: сердце чаще забилось, почувствовав желаемое прямо за спиной.
Хэ дрогнул, когда на него навалился Ынхек. Он как лиса крался по кровати, приближаясь к своей добыче, которая сжалась от страха. И именно сейчас этой добычей был Донхэ, сжавшийся под одеялом в ожидании дальнейших действий хитрого лиса.
- Донхэ-а, я хочу тебе кое-что сказать, - Хэ еще больше сжался, так как эти слова прошептали прямо ему в ухо. Море мурашек пробежало по его телу, внизу живота что-то болезненно сжалось, а сердце бешено колотилось. Хек сильнее навалился на своего начальника, припечатывая его к кровати, отчего тому было трудно шевельнуться. Донхэ не знал, что делать. Луна, которая все еще была видна в окне, теперь раздражала, она как будто смеялась над ним.
Хек еще больше наклонился к уху своего босса. Хэ слышал, как дышит Хекдже, отчего его бросало в жар, а своё дыхание становилось все тяжелей и тяжелей.
- Ты меня простишь? - Это стало последней каплей. Хэ чувствовал возбуждение Хекдже: член Хека упирался ему прямо в задницу, заставляя чувствовать некий дискомфорт и неловкость. Ынхеку надоело молчание, и его руки поползли под одеяло к Донхэ. Прямо сейчас он хотел его, и возбуждение было тому доказательством. Но также Хёк боялся: вдруг Хэ его оттолкнет, опять посчитает продажной шлюхой и не захочет его видеть? И чтобы не было такой реакции, Хекдже спросил разрешения:
- Можно? - Руки Ынхека в момент оказались на пятой точке Донхэ, сжимая его ягодицы. Это выглядело слишком дерзко для того, кто не хочет спугнуть свою "жертву". Шершавый язык Хека прошелся по покрасневшему уху его босса, оставляя мокрый след. Хэ не смог сдержать негромкого стона - это как зеленый свет, который дает сигнал на дальнейшие действия, не боясь того, что ты нарушил правило.
Хек сжал одеяло в руке и одним рывком скинул его с кровати: теперь ничего не разделяло два возбужденных и сгоравших от желания тела. Оголенная грудь Хека прижималась к спине Донхэ, что вызывало бурю новых эмоций, увеличивая возбуждение. Если бы Донхэ спросил: «Почему?», Хёкдже бы ответил, что молчание - знак согласия.
Хёк обвил руками талию своего босса, задирая его футболку и давая волю рукам, поглаживающим живот. Донхэ просто не знал, что делать. Он понимал, что если он ничего не предпримет, то они переспят. Впрочем, это его устраивало.
Ему надоело лежать неподвижно, и он перевернулся на спину, оказываясь полностью под Хекдже. Тот, довольный этим действием, оседлал Донхэ и наклонился к его лицу, при этом заламывая руки вверх. Сейчас босс был полностью в его распоряжении: покрасневшее лицо, приоткрытые и немного опухшие губы, слегка дрожащее тело - все говорило о том, что Донхэ желает Хекдже.
Улыбнувшись, Хек приблизился к приоткрытому рту Донхэ и прошептал прямо в губы:
- А вот так я извиняюсь перед тобой, - секунда и Хек накрыл губы начальника своими. Донхэ же стало противно, так как он понял, что Хекдже хочет извиниться... сексом. И вероятно он точно так же делал с теми, с кем спал.
Хэ стиснул зубы, чтобы Хек не мог языком пробраться внутрь. Хекдже непонимающе уставился на лежавшего под ним парня. Он оторвался от столь желанных губ и посмотрел на руководителя, который зло на него уставился, борясь с желанием сбросить наглого парня и избить в придачу.
- Я тебя ненавижу, - Донхэ прошипел и стал вырываться, но Хек крепко держал его руки над головой. Донхэ чувствовал отвращение и хотел сбежать от этого позора, но Ынхек не давал этого сделать. Он смотрел на Донхэ, взглядом спрашивая, почему он так думает. Донхэ лишь отвернулся, не желая смотреть в эти глаза.
- Донхэ, пойми, это не то, о чем ты думаешь, - Ынхек начал оправдываться. - Я люблю тебя, только тебя и никого больше. Благодаря тебе я изменил свою жизнь к лучшему. Я не против того, что ты меня осуждаешь, ненавидишь. Но я не хочу, чтобы ты видел во мне только шлюху. Пойми, я больше не тот, кем приходился. Да, я до сих пор хочу секса... но только с тобой, - с этими словами Хек снова впился в губы лежащего парня, который успел повернуть голову к Ынхеку, вслушиваясь в его слова.
От неожиданности Хэ приоткрыл рот и сразу почувствовал, что там уже хозяйничает ловкий язычок Хекдже. Хёк творил такие вещи, от которых Донхэ хотелось застонать во весь голос, что он и сделал.
Хэ прикусил губу Хекдже, чтобы тот немного приостыл, и теперь их поцелуй стал более нежным, с привкусом крови. Хек оторвался от желанных губ и посмотрел в глаза Хэ, которые горели желанием. Тот немного приподнялся и засосал кровоточащую губу Хека, слизывая маленькие капельки крови и пытаясь сделать подчиненному приятно.
Донхэ приподнял бедра, чтобы его напряженный член получил хоть какое-то касание, и простонал; Хек отпустил запястья Донхэ, перемещая руки на задницу босса и сжимая его ягодицы.
Было что-то необычное в этом, и Хек это чувствовал. Такого никогда не было. Раньше, занимаясь сексом, ему было противно, сейчас же он действительно желал этого. Опять оторвавшись от губ Хэ, Хёкдже вцепился в его футболку и снял ее через голову, сразу бросая на пол. Его взору открылось обнаженное тело, которое так и просило коснуться влажным языком, провести дорожку, поцеловать затвердевшие соски.
Хекдже, поддаваясь новым эмоциям, облизнулся и прикоснулся влажными губами к горячей коже. Хэ простонал от нахлынувшего возбуждения и прогнулся в спине, подставляя свой оголенный живот языку Хека. Тот как будто помечал территорию, иногда засасывая кожу, оттягивая и прикусывая её. Донхэ от боли вцепился в волосы Ынхека и сжал их так, что тот оторвался от Хэ и прильнул к его губам, покусывая их, словно наказывая. Хэ, ерзая по постели, поднял колено и нечаянно коснулся члена Хека, заставляя того громко простонать и вновь заломить руки Донхэ над его головой.
Хёкдже словно обезумел.
Одной рукой держа Донхэ, другой он стал судорожно стягивать штаны со своего партнера, при этом задевая рукой возбужденный орган. Очередной стон из уст Хэ - и он сам ногами начал помогать снимать надоевшие штаны, которые сразу полетели в другой конец комнаты. Оставшись в одних трусах, Донхэ хочет избавиться и от них, но Хек не дал, прижав его к кровати. Хёкдже терся своим стояком о возбуждение Хэ, вызывая еще большее желание. Донхэ хотел большего, ему не нравилось, что Хек заставляет его ждать.
- Пожалуйста, - со слезами на глазах Хэ просил, чтобы его член освободили. Хек на это лишь усмехнулся и отпустил руки Донхэ, который сразу потянулся к его штанам. Ынхек сам встал на кровать, снимая с себя брюки вместе с боксерами, и снова лег между ног Хэ, раздвигая их.
- Еще немножко, - Хек с жадностью впивался в покрасневшие губы, одновременно лаская под бельём член Донхэ. С губ Хэ сорвался очередной стон, он не мог больше терпеть и, взяв инициативу в свои руки, перевернулся так, что Хек был теперь снизу. Донхэ, наконец, избавился от своих трусов и теперь страстно целовал Хекдже, трясь бедрами о его стояк. Ынхёк перевернул Хэ и опять оказался сверху.
Раздвинув его ноги, он ввел в дырочку один палец, отчего Донхэ стал недовольно стонать в губы, протестуя. Хек нежно провел языком по его губе, а потом чмокнул, видя, как Хэ покрылся румянцем. Затем добавился и второй палец; Хэ сильнее сжал мышцы, причиняя себе больший дискомфорт.
- Расслабься, пожалуйста, - шепот заставил Донхэ довериться и расслабиться, теперь он уже сам насаживался на пальцы, при этом откидывая голову и пошло простонав. Хек любовался открытой шеей, по которой скатывались блестевшие капельки пота.
Когда Хёк ввёл третий палец, Донхэ проскулил и зажался сильнее, не понимая, что надо расслабиться. Хек старался растянуть Донхэ как можно больше, чтобы причинить меньше боли.
Хекдже пытался заглушить боль поцелуями, оставлял засосы на теле и ласкал свободной рукой соски босса. Хэ же ногтями впивался в спину любовника, царапая. Хек терпел, понимая, что он приносит еще больше боли своему партнеру, он уже хотел подставить свой зад, так как уже привык к этому, но хотелось чего-то нового.
- Хек, больно, - Хэ заскулил от боли, но Хёкдже уже не смог бы остановаиться. Он стал подставлять головку члена к растянутой дырочке, как вспомнил про смазку.
- Хэ-а, дай какой-нибудь крем, быстро... смазку...
- В ящике... - Хэ зажмурил глаза, боясь представить, что с ним сейчас будет. Он знал, как это все делается, правда, только на теории - практики у него не было.
- Неужели ты был готов к этому? - с усмешкой спросил Хек, доставая из тумбочки баночку смазки.
- Ты можешь заткнуться и действовать? - Донхэ сгорал от желания. Он зажмурился, отчего около его глаз появились маленькие морщинки, и уже был готов принять член Ынхека в свой проход. С его губ сорвался стон, когда головка члена любовника стала проникать в его дырочку, вызывая дискомфорт и желание проклясть всё на свете. Легкая прохлада от смазки заставила покрыться тело мурашками. Донхэ сжал простынь на кровати и закусил губу почти до крови, готовый терпеть эту боль.
Мысль о том, что сейчас Ынхек прямо над ним, с закрытыми глазами, подрагивающими ресницами, приоткрытым ртом с высунутым язычком, часто дышащий и облизывающий пересохшие губы, делала Донхэ счастливым. Но также казалось, что всё это нереально: сейчас Донхэ возьмет, проснется, а это окажется просто сном.
Но если это сон, то хотелось бы, чтобы он не кончался.
В реальность помог вернуться сильный толчок, от которого хотелось взвыть на всю комнату от боли и покончить со всем, так и не получив желаемого. Донхэ не мог привести мысли в порядок, боль была настолько сильной, что хотелось плакать, но слез не было.
Пожалуй, надо было перед этим выпить, тогда бы он чувствовал меньше боли, но сейчас уже ничего не вернешь.
- Прости, не сдержался, - нежный шепот помог отвлечься. Прямо сейчас Ынхек целовал Донхэ, переставая двигаться, чтобы тот мог привыкнуть к этому ощущению. Поцелуи сначала были нежными, а затем быстро перерастали в страстные. Губы покраснели от укусов - это выглядело чертовски сексуально.
Сквозь поцелуй Ынхек шептал нежности, чтобы успокоить своего начальника, наконец, Хэ начал успокаиваться и еще больше возбуждаться, начиная двигать бедрами и давая разрешение на дальнейшие действия. Хекдже не надо повторять два раза и он, потеряв рассудок, стал входить в податливое тело, срывая громкие стоны с желанных губ. Донхэ уже потерял какие-либо чувства: он не мог понять больно ему, или хорошо - все сплелось воедино.
Спина подчиненного была вся в царапинах, которые сделал Донхэ, сам не понимая этого. В комнате было слышно только тяжелое дыхание вперемешку со стонами и скрип кровати, который стал раздражать этих двоих, пытавшихся сосредоточиться только на самих себе и слышать только стоны друг друга.
Хекдже уже был близок к тому, чтобы бессильно упасть на любовника, но сам не понял, как оказался снизу. Донхэ тяжело дышал и смотрел на парня, пытаясь сконцентрировать свой взгляд, что сделать совсем не получалось. Он лишь упал сверху, обнимая того за шею и зарываясь своим носом в короткие волосы Ынхека, чувствуя запах клубничного шампуня. Хек слышал уже ровное дыхание босса, а через пару минут и его сопение.
- Уснул, - Хекдже улыбнулся и обнял Донхэ за шею, прижимая к себе еще сильней. Он слышал, как быстро бьётся сердце в груди любовника, попадая в ритм с сердцем самого Ынхека. Через несколько секунд и Хекдже забылся спокойным сном.
***
Освещения в комнате почти не было, и Кюхен сидел около кровати Сонмина в темноте, боясь включить даже ночник. Только горевшая картина позволяла немного разглядеть парня. Мин спал крепким сном, а на его лице были засохшие слезинки. Кю разглядывал старшего, запоминая все черты его лица, хотя он их уже давно выучил.
Если бы он не сделал то, о чем сейчас жалеет, то Сонмин бы был прежним.
Хотя нет, он никогда не станет прежним.
А все началось с чего? Во всем виновата ссора с отцом и безразличное отношение к людям, которое так и не изменилось.
Встав с края кровати, Кю подошел к шкафу, стараясь как можно тише его открыть. Сейчас собирался сложить вещи Сонмина, чтобы тот смог побыстрей отправиться в больницу, не заботясь о них. Их было мало, поэтому Кюхен справился быстро. Он так же решил, что тот огромный заяц поедет с Мином.
Кюхен складывал в сумку одну вещь за другой, вспоминая, как всё это покупал, ведь у Сонмина до этого их совсем не было. Сердце болезненно сжалось, когда он вспомнил, как дал Мину пощечину в парикмахерской. Тогда он ничего не чувствовал.
А когда он пришел пьяный... он его чуть не изнасиловал.
Сложив последнюю вещь, Кю закрыл шкаф. Закрыв ладонями лицо, он сделал глубокий вдох.
Кюхен понял, сколько боли причинил Сонмину, и, пожалуй, был рад, что тот отправится в больницу, подальше от такого к нему отношения. Но мысль о том, что Сонмин уйдёт, заставляла сердце болезненно сжиматься, хотя до этого оно всегда равнодушно билось, даже при ссорах с отцом.
Кюхён снова посмотрел на Сонмина.
Было тихо, и Кю мог слышать ровное сопение старшего. Вздохнув, младший бросил последний взгляд на Минни и вышел, оставляя его одного; правда, дверь он оставил открытой, боясь, вдруг опять что-нибудь произойдёт, а он не услышит.
Утром эти двое даже не проронили ни слова. Оба молчали, боясь разрушить тишину, которая стала уже привычной для них. Сонмин, пока Кюхен спал, приготовил вкусный завтрак, думая сделать последний прощальный подарок перед уходом. Кю только молча все съел и проронил единственное слово: "Спасибо". Мин лишь кивнул и сел на диван, дожидаясь пока Кюхен соберется и увезет его в больницу.
У младшего все валилось из рук. Наконец, выругавшись, он плюнул на все и сказал Мину, что они выходят. В машине они опять молчали. Перед этим Кюхен позвонил в больницу и спросил, готова ли палата...
К тому же ночью пришла смс от отца, из-за чего у Кюхена стало паршиво на душе, хоть он этого и ждал.
"Кюхен, покончим с этим. Так как ты мой сын, я не могу тебя лишить наследства, я слишком добрый по отношению к тебе, и понял, что изменить тебя - я не в состоянии. Отправить Сонмина в больницу или дальше заботиться о нем – твой личный выбор. Подумай не только о себе, но и о Сонмине."
Кю понимал, что отправляя Сонмина в больницу, в глазах отца он будет выглядеть не очень хорошо. Но он принял решение: так будет лучше всего. Ведь отец не знал, что произошло. А если бы и узнал, то сразу бы забрал Мина.
Только в больничной палате Кюхен понял, что все кончено.
Противный запах больницы словно выгонял его, давая понять, что ему тут не место. Ему хотелось уйти, забирая с собой Сонмина. «Так надо,» - утешал он себя, а через пару секунд вышел из палаты, при этом хлопнув дверью.
Бета: Seungri_1112 (на фикбуке)
Фэндом: Super Junior
Персонажи: Кюхен/Сонмин, Ынхек/Донхэ
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, AU
Предупреждения: OOC, Изнасилование, Нецензурная лексика
Статус: в процессе написания
Что ни делается - все к лучшему.
Очередной скучный день, наполненный рутинной работой. Такая жизнь уже успевает наскучить, но ничего не остается делать, как поддаваться однообразию этой жизни. Черт, еще чуть-чуть, и начну мыслить как Кюхен. Скоро так же стану хамить людям, которые ни в чем не виноваты. Не виноваты в том, что мне всё это надоело.
Машина сломалась, а я опять задержался на работе почти до утра. В компании никого не осталось, и никто не мог бы подбросить меня до дома; такси же я не стал вызывать, подумав, что пройтись на своих двоих не помешает. Может, утренний воздух мне поможет мыслить более ярко и сделает так, что мир обретет новые краски.
Когда я шёл по безлюдной улице, в мою голову лезли странные мысли. Было чувство, что сейчас кто-нибудь выпрыгнет, нападет на меня и изнасилует. Да, Донхэ, ты такой пессимист. Думаешь только о плохом. Ну а какие еще мысли могут лезть ко мне в голову? Уж точно не о том, что именно сейчас, на рассвете я найду свою любовь. Скорее, эта мысль ещё хуже. По крайней мере, я так считаю. Уж лучше маньяк, чем любовь, которая мне к черту не нужна.
Пройдя еще немного, я услышал звук, как будто кто-то скулит. Это конечно, странно, но все-таки я решил проверить (ну не идиот ли?). Подойдя к тому месту, откуда доносились эти звуки (кажется, где-то тут должна быть свалка), я пытался что-то разглядеть в темноте. Уличный фонарь то включался, то гас, наводя на меня еще больший страх. Как будто в фильме ужасов.
Когда я подошел еще ближе, лампочка перестала мигать и теперь освещала маленький участок, где было много мусора. Я заметил какое-то копошение в стороне и стал вглядываться.
То, что я увидел, меня потрясло.
Там лежал какой-то парень и тяжело дышал, как будто он был на грани смерти. Забыв про безопасность и, в первую очередь, про здравый смысл, я бросился туда, не понимая, зачем мне это нужно. Парень тяжело дышал, его лицо было в каплях пота, а глаза полузакрыты. Он пытался сфокусировать свой затуманенный взгляд на мне, но не мог - мешали слезы, которые тут же начали скатываться по пухлым щекам парня. Я встал и смотрел на него; я не мог пошевелиться. Он был в каких-то лохмотьях, лицо в разводах грязи, которые остались после слез, тело всё было в синяках и ссадинах, словно его тут обокрали и изнасиловали. Этот парень был жертвой хулиганов, так мне казалось.
Я быстро достал телефон и начал судорожно набирать номер скорой, чтобы она приехала и помогла этому парню. Но почему-то мне не хотелось отдавать его в руки врачам, хотелось, чтобы он был со мной. Хотелось понять, почему он тут, и как-то помочь...
Несмотря на такой вид, этот парень заставил меня что-то почувствовать. Он не вызвал во мне отвращения. Его глаза, несмотря на то, что были почти неживыми, цепляли. Мне хотелось узнать о нем больше.
Это был мой первый необдуманный поступок, который изменил мое отношение к жизни.
Донхэ, закутанный в одеяло, сидел в кромешной тьме у себя в комнате. Он смотрел на луну, которая показалась в окне: сегодня полнолуние. Она была красивой и освещала половину комнаты: все было видно, словно при дневном свете. Но на душе было так холодно и тоскливо.
Смотря на луну, Донхэ вспоминал некоторые моменты своей жизни. Он очень изменился. Никто не знал, что скрывается за его улыбкой и хорошим поведением при отце. Он старался быть замечательным старшим сыном, примером для младшего братишки. С самого детства ему твердили, чтобы он вел себя подобающе старшего, что он и делал: всегда во всем был лучшим, но это не помогло - брат все равно не стал таким, каков был старший; все получилось не так, как хотела семья.
Вырос под влиянием денег, разнежен любовью семьи - он стал совсем избалованным. К Хэ относились строже. Намного. Вот так и выросли два брата: совершенно разные.
И сейчас Донхэ понимал, что вся эта затея к лучшему не приведет. Если Кю и стал хорошо относиться к Сонмину, то это совсем не значит, что он когда-либо станет лучше относиться к людям. Он больше никому не доверяет.
Хэ перевернулся на другой бок, чтобы не видеть эту чертову луну, которая заставляет думать о грустном. Сегодня он рассказал о своих чувствах Ынхеку, но получил только "спасибо". Наверное, прямо сейчас Донхэ тоже потеряет доверие к людям, замкнется в себе и все... Все так и кончится.
Какова причина подселения Сонмина к Кюхёну? Донхэ хотел, чтобы у Сонмина тоже была жизнь, чтобы он забыл о страшном прошлом. Он должен понять, что мир состоит не только из насилия, что люди бывают разные. Но почему он подселил его именно к Кюхену? К такому жестокому человеку? Скорее, чисто из надежды на то, что эти двое изменятся.
Но какова цена всего этого?
Донхэ не знал...
- Можно? - Из раздумий его вывел Ынхек. Хэ повернул голову в сторону дверей и увидел немного смущенного Хека с виноватой улыбкой на лице.
- Чего тебе? - Хэ устало развернулся спиной к двери, чтобы не видеть этого идиота, который выставил его дураком. Или, может быть, влюбленным придурком? Именно так. Хэ ждал чего-то, а чего - он сам не знал. Было слышно, как он дышит, а сердце бешено колотится, выдавая своего хозяина. Он волновался, не понимая, почему. Почему он сейчас так волнуется, ведь ему всегда было все равно на такое чувство, как любовь? Да, у него были раньше отношения, но они ничем хорошим не заканчивались. Именно тогда Донхэ и понял, как деньги влияют на людей.
- Я хочу извиниться... - Хэ слышал тихий шепот со стороны двери, но не оборачивался, делая вид, что не собирается разговаривать с этим человеком, хотя что-то внутри говорило ему сейчас посмотреть в ту сторону и мягко улыбнуться, сказать, что все хорошо и заключить Хёкдже в объятья. Факт того, что тот хотел извиниться, делал Донхэ счастливее, ведь нечасто услышишь извинения от подчиненного, тем более, Ынхек был для него тем, до кого трудно достучаться. Несмотря на то, что Хёк его злит, делает все наоборот, капризничает и выставляет его дураком - это все нравилось Донхэ. Вообще, вокруг Хёкдже крутилось слишком много вопросов, которые в момент отпали, при виде этого существа.
Хэ почувствовал, как на его кровать сели: тихий скрип раздался в тишине. Было странное ощущение: сердце чаще забилось, почувствовав желаемое прямо за спиной.
Хэ дрогнул, когда на него навалился Ынхек. Он как лиса крался по кровати, приближаясь к своей добыче, которая сжалась от страха. И именно сейчас этой добычей был Донхэ, сжавшийся под одеялом в ожидании дальнейших действий хитрого лиса.
- Донхэ-а, я хочу тебе кое-что сказать, - Хэ еще больше сжался, так как эти слова прошептали прямо ему в ухо. Море мурашек пробежало по его телу, внизу живота что-то болезненно сжалось, а сердце бешено колотилось. Хек сильнее навалился на своего начальника, припечатывая его к кровати, отчего тому было трудно шевельнуться. Донхэ не знал, что делать. Луна, которая все еще была видна в окне, теперь раздражала, она как будто смеялась над ним.
Хек еще больше наклонился к уху своего босса. Хэ слышал, как дышит Хекдже, отчего его бросало в жар, а своё дыхание становилось все тяжелей и тяжелей.
- Ты меня простишь? - Это стало последней каплей. Хэ чувствовал возбуждение Хекдже: член Хека упирался ему прямо в задницу, заставляя чувствовать некий дискомфорт и неловкость. Ынхеку надоело молчание, и его руки поползли под одеяло к Донхэ. Прямо сейчас он хотел его, и возбуждение было тому доказательством. Но также Хёк боялся: вдруг Хэ его оттолкнет, опять посчитает продажной шлюхой и не захочет его видеть? И чтобы не было такой реакции, Хекдже спросил разрешения:
- Можно? - Руки Ынхека в момент оказались на пятой точке Донхэ, сжимая его ягодицы. Это выглядело слишком дерзко для того, кто не хочет спугнуть свою "жертву". Шершавый язык Хека прошелся по покрасневшему уху его босса, оставляя мокрый след. Хэ не смог сдержать негромкого стона - это как зеленый свет, который дает сигнал на дальнейшие действия, не боясь того, что ты нарушил правило.
Хек сжал одеяло в руке и одним рывком скинул его с кровати: теперь ничего не разделяло два возбужденных и сгоравших от желания тела. Оголенная грудь Хека прижималась к спине Донхэ, что вызывало бурю новых эмоций, увеличивая возбуждение. Если бы Донхэ спросил: «Почему?», Хёкдже бы ответил, что молчание - знак согласия.
Хёк обвил руками талию своего босса, задирая его футболку и давая волю рукам, поглаживающим живот. Донхэ просто не знал, что делать. Он понимал, что если он ничего не предпримет, то они переспят. Впрочем, это его устраивало.
Ему надоело лежать неподвижно, и он перевернулся на спину, оказываясь полностью под Хекдже. Тот, довольный этим действием, оседлал Донхэ и наклонился к его лицу, при этом заламывая руки вверх. Сейчас босс был полностью в его распоряжении: покрасневшее лицо, приоткрытые и немного опухшие губы, слегка дрожащее тело - все говорило о том, что Донхэ желает Хекдже.
Улыбнувшись, Хек приблизился к приоткрытому рту Донхэ и прошептал прямо в губы:
- А вот так я извиняюсь перед тобой, - секунда и Хек накрыл губы начальника своими. Донхэ же стало противно, так как он понял, что Хекдже хочет извиниться... сексом. И вероятно он точно так же делал с теми, с кем спал.
Хэ стиснул зубы, чтобы Хек не мог языком пробраться внутрь. Хекдже непонимающе уставился на лежавшего под ним парня. Он оторвался от столь желанных губ и посмотрел на руководителя, который зло на него уставился, борясь с желанием сбросить наглого парня и избить в придачу.
- Я тебя ненавижу, - Донхэ прошипел и стал вырываться, но Хек крепко держал его руки над головой. Донхэ чувствовал отвращение и хотел сбежать от этого позора, но Ынхек не давал этого сделать. Он смотрел на Донхэ, взглядом спрашивая, почему он так думает. Донхэ лишь отвернулся, не желая смотреть в эти глаза.
- Донхэ, пойми, это не то, о чем ты думаешь, - Ынхек начал оправдываться. - Я люблю тебя, только тебя и никого больше. Благодаря тебе я изменил свою жизнь к лучшему. Я не против того, что ты меня осуждаешь, ненавидишь. Но я не хочу, чтобы ты видел во мне только шлюху. Пойми, я больше не тот, кем приходился. Да, я до сих пор хочу секса... но только с тобой, - с этими словами Хек снова впился в губы лежащего парня, который успел повернуть голову к Ынхеку, вслушиваясь в его слова.
От неожиданности Хэ приоткрыл рот и сразу почувствовал, что там уже хозяйничает ловкий язычок Хекдже. Хёк творил такие вещи, от которых Донхэ хотелось застонать во весь голос, что он и сделал.
Хэ прикусил губу Хекдже, чтобы тот немного приостыл, и теперь их поцелуй стал более нежным, с привкусом крови. Хек оторвался от желанных губ и посмотрел в глаза Хэ, которые горели желанием. Тот немного приподнялся и засосал кровоточащую губу Хека, слизывая маленькие капельки крови и пытаясь сделать подчиненному приятно.
Донхэ приподнял бедра, чтобы его напряженный член получил хоть какое-то касание, и простонал; Хек отпустил запястья Донхэ, перемещая руки на задницу босса и сжимая его ягодицы.
Было что-то необычное в этом, и Хек это чувствовал. Такого никогда не было. Раньше, занимаясь сексом, ему было противно, сейчас же он действительно желал этого. Опять оторвавшись от губ Хэ, Хёкдже вцепился в его футболку и снял ее через голову, сразу бросая на пол. Его взору открылось обнаженное тело, которое так и просило коснуться влажным языком, провести дорожку, поцеловать затвердевшие соски.
Хекдже, поддаваясь новым эмоциям, облизнулся и прикоснулся влажными губами к горячей коже. Хэ простонал от нахлынувшего возбуждения и прогнулся в спине, подставляя свой оголенный живот языку Хека. Тот как будто помечал территорию, иногда засасывая кожу, оттягивая и прикусывая её. Донхэ от боли вцепился в волосы Ынхека и сжал их так, что тот оторвался от Хэ и прильнул к его губам, покусывая их, словно наказывая. Хэ, ерзая по постели, поднял колено и нечаянно коснулся члена Хека, заставляя того громко простонать и вновь заломить руки Донхэ над его головой.
Хёкдже словно обезумел.
Одной рукой держа Донхэ, другой он стал судорожно стягивать штаны со своего партнера, при этом задевая рукой возбужденный орган. Очередной стон из уст Хэ - и он сам ногами начал помогать снимать надоевшие штаны, которые сразу полетели в другой конец комнаты. Оставшись в одних трусах, Донхэ хочет избавиться и от них, но Хек не дал, прижав его к кровати. Хёкдже терся своим стояком о возбуждение Хэ, вызывая еще большее желание. Донхэ хотел большего, ему не нравилось, что Хек заставляет его ждать.
- Пожалуйста, - со слезами на глазах Хэ просил, чтобы его член освободили. Хек на это лишь усмехнулся и отпустил руки Донхэ, который сразу потянулся к его штанам. Ынхек сам встал на кровать, снимая с себя брюки вместе с боксерами, и снова лег между ног Хэ, раздвигая их.
- Еще немножко, - Хек с жадностью впивался в покрасневшие губы, одновременно лаская под бельём член Донхэ. С губ Хэ сорвался очередной стон, он не мог больше терпеть и, взяв инициативу в свои руки, перевернулся так, что Хек был теперь снизу. Донхэ, наконец, избавился от своих трусов и теперь страстно целовал Хекдже, трясь бедрами о его стояк. Ынхёк перевернул Хэ и опять оказался сверху.
Раздвинув его ноги, он ввел в дырочку один палец, отчего Донхэ стал недовольно стонать в губы, протестуя. Хек нежно провел языком по его губе, а потом чмокнул, видя, как Хэ покрылся румянцем. Затем добавился и второй палец; Хэ сильнее сжал мышцы, причиняя себе больший дискомфорт.
- Расслабься, пожалуйста, - шепот заставил Донхэ довериться и расслабиться, теперь он уже сам насаживался на пальцы, при этом откидывая голову и пошло простонав. Хек любовался открытой шеей, по которой скатывались блестевшие капельки пота.
Когда Хёк ввёл третий палец, Донхэ проскулил и зажался сильнее, не понимая, что надо расслабиться. Хек старался растянуть Донхэ как можно больше, чтобы причинить меньше боли.
Хекдже пытался заглушить боль поцелуями, оставлял засосы на теле и ласкал свободной рукой соски босса. Хэ же ногтями впивался в спину любовника, царапая. Хек терпел, понимая, что он приносит еще больше боли своему партнеру, он уже хотел подставить свой зад, так как уже привык к этому, но хотелось чего-то нового.
- Хек, больно, - Хэ заскулил от боли, но Хёкдже уже не смог бы остановаиться. Он стал подставлять головку члена к растянутой дырочке, как вспомнил про смазку.
- Хэ-а, дай какой-нибудь крем, быстро... смазку...
- В ящике... - Хэ зажмурил глаза, боясь представить, что с ним сейчас будет. Он знал, как это все делается, правда, только на теории - практики у него не было.
- Неужели ты был готов к этому? - с усмешкой спросил Хек, доставая из тумбочки баночку смазки.
- Ты можешь заткнуться и действовать? - Донхэ сгорал от желания. Он зажмурился, отчего около его глаз появились маленькие морщинки, и уже был готов принять член Ынхека в свой проход. С его губ сорвался стон, когда головка члена любовника стала проникать в его дырочку, вызывая дискомфорт и желание проклясть всё на свете. Легкая прохлада от смазки заставила покрыться тело мурашками. Донхэ сжал простынь на кровати и закусил губу почти до крови, готовый терпеть эту боль.
Мысль о том, что сейчас Ынхек прямо над ним, с закрытыми глазами, подрагивающими ресницами, приоткрытым ртом с высунутым язычком, часто дышащий и облизывающий пересохшие губы, делала Донхэ счастливым. Но также казалось, что всё это нереально: сейчас Донхэ возьмет, проснется, а это окажется просто сном.
Но если это сон, то хотелось бы, чтобы он не кончался.
В реальность помог вернуться сильный толчок, от которого хотелось взвыть на всю комнату от боли и покончить со всем, так и не получив желаемого. Донхэ не мог привести мысли в порядок, боль была настолько сильной, что хотелось плакать, но слез не было.
Пожалуй, надо было перед этим выпить, тогда бы он чувствовал меньше боли, но сейчас уже ничего не вернешь.
- Прости, не сдержался, - нежный шепот помог отвлечься. Прямо сейчас Ынхек целовал Донхэ, переставая двигаться, чтобы тот мог привыкнуть к этому ощущению. Поцелуи сначала были нежными, а затем быстро перерастали в страстные. Губы покраснели от укусов - это выглядело чертовски сексуально.
Сквозь поцелуй Ынхек шептал нежности, чтобы успокоить своего начальника, наконец, Хэ начал успокаиваться и еще больше возбуждаться, начиная двигать бедрами и давая разрешение на дальнейшие действия. Хекдже не надо повторять два раза и он, потеряв рассудок, стал входить в податливое тело, срывая громкие стоны с желанных губ. Донхэ уже потерял какие-либо чувства: он не мог понять больно ему, или хорошо - все сплелось воедино.
Спина подчиненного была вся в царапинах, которые сделал Донхэ, сам не понимая этого. В комнате было слышно только тяжелое дыхание вперемешку со стонами и скрип кровати, который стал раздражать этих двоих, пытавшихся сосредоточиться только на самих себе и слышать только стоны друг друга.
Хекдже уже был близок к тому, чтобы бессильно упасть на любовника, но сам не понял, как оказался снизу. Донхэ тяжело дышал и смотрел на парня, пытаясь сконцентрировать свой взгляд, что сделать совсем не получалось. Он лишь упал сверху, обнимая того за шею и зарываясь своим носом в короткие волосы Ынхека, чувствуя запах клубничного шампуня. Хек слышал уже ровное дыхание босса, а через пару минут и его сопение.
- Уснул, - Хекдже улыбнулся и обнял Донхэ за шею, прижимая к себе еще сильней. Он слышал, как быстро бьётся сердце в груди любовника, попадая в ритм с сердцем самого Ынхека. Через несколько секунд и Хекдже забылся спокойным сном.
***
Освещения в комнате почти не было, и Кюхен сидел около кровати Сонмина в темноте, боясь включить даже ночник. Только горевшая картина позволяла немного разглядеть парня. Мин спал крепким сном, а на его лице были засохшие слезинки. Кю разглядывал старшего, запоминая все черты его лица, хотя он их уже давно выучил.
Если бы он не сделал то, о чем сейчас жалеет, то Сонмин бы был прежним.
Хотя нет, он никогда не станет прежним.
А все началось с чего? Во всем виновата ссора с отцом и безразличное отношение к людям, которое так и не изменилось.
Встав с края кровати, Кю подошел к шкафу, стараясь как можно тише его открыть. Сейчас собирался сложить вещи Сонмина, чтобы тот смог побыстрей отправиться в больницу, не заботясь о них. Их было мало, поэтому Кюхен справился быстро. Он так же решил, что тот огромный заяц поедет с Мином.
Кюхен складывал в сумку одну вещь за другой, вспоминая, как всё это покупал, ведь у Сонмина до этого их совсем не было. Сердце болезненно сжалось, когда он вспомнил, как дал Мину пощечину в парикмахерской. Тогда он ничего не чувствовал.
А когда он пришел пьяный... он его чуть не изнасиловал.
Сложив последнюю вещь, Кю закрыл шкаф. Закрыв ладонями лицо, он сделал глубокий вдох.
Кюхен понял, сколько боли причинил Сонмину, и, пожалуй, был рад, что тот отправится в больницу, подальше от такого к нему отношения. Но мысль о том, что Сонмин уйдёт, заставляла сердце болезненно сжиматься, хотя до этого оно всегда равнодушно билось, даже при ссорах с отцом.
Кюхён снова посмотрел на Сонмина.
Было тихо, и Кю мог слышать ровное сопение старшего. Вздохнув, младший бросил последний взгляд на Минни и вышел, оставляя его одного; правда, дверь он оставил открытой, боясь, вдруг опять что-нибудь произойдёт, а он не услышит.
Утром эти двое даже не проронили ни слова. Оба молчали, боясь разрушить тишину, которая стала уже привычной для них. Сонмин, пока Кюхен спал, приготовил вкусный завтрак, думая сделать последний прощальный подарок перед уходом. Кю только молча все съел и проронил единственное слово: "Спасибо". Мин лишь кивнул и сел на диван, дожидаясь пока Кюхен соберется и увезет его в больницу.
У младшего все валилось из рук. Наконец, выругавшись, он плюнул на все и сказал Мину, что они выходят. В машине они опять молчали. Перед этим Кюхен позвонил в больницу и спросил, готова ли палата...
К тому же ночью пришла смс от отца, из-за чего у Кюхена стало паршиво на душе, хоть он этого и ждал.
"Кюхен, покончим с этим. Так как ты мой сын, я не могу тебя лишить наследства, я слишком добрый по отношению к тебе, и понял, что изменить тебя - я не в состоянии. Отправить Сонмина в больницу или дальше заботиться о нем – твой личный выбор. Подумай не только о себе, но и о Сонмине."
Кю понимал, что отправляя Сонмина в больницу, в глазах отца он будет выглядеть не очень хорошо. Но он принял решение: так будет лучше всего. Ведь отец не знал, что произошло. А если бы и узнал, то сразу бы забрал Мина.
Только в больничной палате Кюхен понял, что все кончено.
Противный запах больницы словно выгонял его, давая понять, что ему тут не место. Ему хотелось уйти, забирая с собой Сонмина. «Так надо,» - утешал он себя, а через пару секунд вышел из палаты, при этом хлопнув дверью.
-
-
08.11.2012 в 17:13Кюхён, зараза, ну вот как ты мог? Т.Т Верни себе Сонмина и живите долго и счастливо! *крик души*
А вообще, хочу сказать спасибо, безумно нравится работа ^O^
-
-
08.11.2012 в 18:38это вам спасибо огромное, я рада, что нравится *О*